Конечный бенефициар и субсидиарная ответственность – скрыть или противостоять?
Рейтинг Российской Арбитражной Ассоциации (РАА) – категория Разрешение споров / судебная практика (государственные суды) | Litigation and Dispute Resolution – группа 3 (Устойчивая практика)
Юристы по субсидиарной ответственности Джей энд кей Лоерз предлагают Вашему вниманию статью о выявлении конечного бенефициара бизнеса.
Физлицо 1 являлся президентом должника ОАО «Промышленная группа Ладога» с 01.11.2000, участником АО «Холдинговая компания «Ладога» (37%) (собственник торговых марок группы компаний), а с июля 2014 — управляющим КТ «Ладоком холдинг КГ» (участник ООО «Ран-Эстейт» (60,16%), в собственности которого находится имущественный комплекс группы компаний «Ладога»). В период с 1999 года до февраля 2010 года Физлици 1 являлся генеральным директором общества с ограниченной ответственностью «Холдинговая компания «Ладога», с 2014 года — президентом открытого акционерного общества «Ладога Дистрибьюшен».
ОАО «Ладога Дистрибьюшен» осуществляет функции дистрибуции алкогольной продукции, произведенной и импортируемой группой компаний «Ладога».
Физлицо 2 в период с марта 2010 года по февраль 2015 года являлся руководителем, а в последующем ликвидатором должника, также является участником АО «Холдинговая компания «Ладога» (37%), до сентября 2015 года — участником (25%) КТ «Ладоком холдинг КГ».
В ходе выездных налоговых проверок установлено, что обществом при участии подконтрольных ему «фирм-однодневок» в 2010 — 2011 годах осуществлены мероприятия, направленные на уменьшение налоговой нагрузки и получения должником необоснованной налоговой выгоды. В результате выявления искажения данных бухгалтерской отчетности обществу доначислены суммы налогов, сборов, начислены пени, штрафы.
Также установлены обстоятельства, свидетельствующие о выводе в период с 01.01.2012 по 31.12.2013 значительного объема денежных средств должника (свыше 1 млрд. руб.) в пользу иностранного юридического лица — компании «Максбурн Лимитед»: поступающие от хозяйственной деятельности обществу денежные средства перечислялись по цепочке в течение одного или двух банковских дней на расчетные счета доверенных лиц, а далее на счета организаций, имеющих договорные отношения с должником, либо на счета «фирм-однодневок».
Впоследствии при наличии задолженности по уплате обязательных платежей в бюджет РФ произведена реорганизация общества: имеющиеся активы переведены на вновь созданное 31.03.2014 юридическое лицо (общество с ограниченной ответственностью «Группа Ладога»), которое фактически начало работать в тех же помещениях и на оборудовании, ранее принадлежавшем должнику, с теми же работниками и контрагентами.
Как отметили суды, вышеуказанные действия не могли быть осуществлены без одобрения, участия и контроля занимающих ключевые позиции в руководстве должника Физлица 1 и 2.
Отменяя судебные акты в части привлечения к субсидиарной ответственности Физлица 1 суд округа исходил из того, что согласно должностной инструкции президент общества подотчетен генеральному директору и осуществляет лишь контроль над эффективным взаимодействием трудового персонала должника, его структурных подразделений, направленных на достижение наибольшей экономической и маркетинговой эффективности, а также над внедрением научно-технического прогресса по всем направлениям его деятельности.
Между тем судом округа не учтено следующее.
Законодательство о несостоятельности в редакции как Федеральных законов от 28.04.2009 N 73-ФЗ и от 28.06.2013 N 134-ФЗ, так и Федерального закона от 29.07.2017 N 266-ФЗ предусматривали возможность привлечения контролирующего лица к субсидиарной ответственности за доведение должника до банкротства (создание ситуации невозможности погашения требований кредиторов). Несмотря на последовательное внесение законодателем изменений в положения, регулирующие спорные отношения, правовая природа данного вида ответственности сохранилась.
Как ранее, так и в настоящее время к такой ответственности подлежало привлечению лицо, осуществляющее фактический контроль над должником (независимо от юридического оформления отношений) и использовавшее властные полномочия во вред кредиторам, то есть своими действиями приведшее его к банкротству.
Суды первой и апелляционной инстанций исходили из того, что признаки неплатежеспособности общества возникли в связи с привлечением должника к ответственности за налоговые правонарушения и взысканием с него в доход бюджета значительной суммы задолженности. Впоследствии в результате перевода всего имущественного комплекса, товарных знаков и персонала общества в
ООО «Группа Ладога» должник окончательно утратил возможность осуществлять хозяйственную деятельность и рассчитываться с кредиторами.
Таким образом, суды установили, что несостоятельность должника связана не с объективными рыночными факторами, а исключительно с поведением самого должника, воля которого формируется контролирующими его лицами.
Данные обстоятельства не были опровергнуты.
Делая вывод об отсутствии контроля над должником у Физлица 1 суд округа сослался на положения должностной инструкции, принятой обществом.
Вместе с тем установление фактического контроля не всегда обусловлено наличием (отсутствием) юридических признаков аффилированности (пункт 3 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2017 N 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве»). Напротив, конечный бенефициар, не имеющий соответствующих формальных полномочий, в раскрытии своего статуса контролирующего лица не заинтересован и старается завуалировать как таковую возможность оказания влияния на должника.
При ином подходе бенефициары должника в связи с подконтрольностью им документооборота организации имели бы возможность в одностороннем порядке определять субъекта субсидиарной ответственности путем составления внутренних организационных документов (локальных актов) выгодным для них образом, что недопустимо.
Статус контролирующего лица устанавливается в том числе через выявление согласованных действий между бенефициаром и подконтрольной ему организацией, которые невозможны при иной структурированности отношений.
Обращаясь с настоящим заявлением в арбитражный суд, уполномоченный орган помимо прочего ссылался на следующие обстоятельства:
— согласно карточкам банковских счетов Физлица 1 вправе распоряжаться денежными средствами общества самостоятельно;
— Физлицо 1 является управляющим КТ «Ладоком холдинг КГ» и участником АО «Холдинговая компания «Ладога», которым принадлежат основные активы должника (объекты недвижимости и интеллектуальной собственности);
— на встрече с представителями уполномоченного органа при разрешении вопроса о снятии ареста со счетов ООО «Группа Ладога», а также через СМИ Физлицо 1 позиционировал себя в качестве бенефициара группы компаний «Ладога».
Совокупность указанных обстоятельств позволила судам констатировать наличие у Физлица 1 признаков контролирующего должника лица с возможностью формирования и реализацией финансовых и иных административно-хозяйственных решений.
Бремя опровержения представленных уполномоченным органом доводов возлагается на Физлицо 1 как процессуального оппонента.
При этом, защищаясь против предъявленного иска, ответчику недостаточно ограничиться только отрицанием обстоятельств, на которых настаивает истец, необходимо представить собственную версию инкриминируемых ему событий. Однако Физлицо 1 имеющимся у него правом обоснованного возражения не воспользовался: не объяснил, как его предшествующее поведение согласуется с позицией в настоящем обособленном споре, по которой он не признает себя контролирующим должника лицом.
В силу пункта 2 статьи 9 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации риск наступления последствий непредставления суду доказательств лежит на лице, обязанном совершить соответствующие процессуальные действия. К таковым последствиям относится в частности принятие судом решения не в пользу данного лица.
Таким образом, получается, что бенефициары могут «назначать» субъектов субсидиарной ответственности, выгодным для себя образом составляя локальные акты организации, что не допустимо.
Определение ВС РФ 307-ЭС17-11745(2) от 07.10.2019
